Воскресение (Александр Розенбаум)

Бой типа: игра воображения или подзаборная струна Ах, как хлеб стоял, Раболепствуя, Перед ветром, рвущим колосья ржи. Озерцо цвело, И лицом в село Я уткнулся возле сырой межи. Где-то конь заржал, Поплыла баржа По реке, что от мамки в пяти верстах. А я на той барже Был тогда блажен, Да и жизнь была, как цветок, проста. Но разросся куст, Ягода в соку - Потекла через пальцы чужим вином. Бессеребреник, По поребрикам Я в обнимку ходил со своей виной. Город гнал в листву, Барабанов стук Отзывался жалейкой в груди легко, Свежим воздухом, Ливнем, грозами И дурманом навозным, и молоком. Шинелькой серою С Надеждой, Верою Мы укрывались летним сном. Хватало неба нам, Любови не было - Она крутила не со мной. И как-то просто так Вдруг стали взрослыми, А старики нашли заветный ключ В поля печальные, Куда отчаянно Я каждой осенью стремлюсь. Канитель моя В грандотель "Хайат" Покатилась клубком под Витька баян. Раскачалась высь, Закричала выпь, И очнулся я в белой палате пьян. Санитар-"качок", Раззудись плечо, И сестричка - с ума от неё сойти. И пуста уха, И черёмуха Мне шептала в окно: "Это сердца тиф". А я и знать не знал, Что это добрый знак, И зарывался глубже в снег Прохладной простыни. На сердце оспины, Хотелось спрятаться от всех. А я и знать не знал, Что это добрый знак, И всё смотрел на купола Златоголовые. Чума еловая Меня опять к себе звала. Ел укромно я Всё скоромное И хоромов не знал, и душил свой смех, Но прицепной вагон, Как со дна багор, Подхватил, потащил мою душу вверх. И полез кормить Перелесками Малых пташек и зайцев, как дед Мазай. И на меня опять Сошла благодать, И опять заблестели мои глаза. И снова серою Шинелькой с Верою Мы укрываемся в ночи. Надежда-молодость, Нам с ней не холодно. Любовь на выселках кричит. Пусть подождёт та дверь, Куда уйду навек, Однажды взяв заветный ключ В поля печальные, Куда отчаянно Теперь я больше не стремлюсь. Пусть подождёт та дверь, Куда уйду навек, Однажды взяв заветный ключ В поля печальные, Куда отчаянно Отныне больше не стремлюсь.